Я стою в подземном переходе «Третьяковской». В левой руке — картонный стаканчик кофе, в правой – телефон, за спиной — рюкзак, передо мной – Самый Странный Старик на Свете. Пахнущее временем и молью пальто, шапка, что носили в Москве в 1954 году, и потёртый кожаный портфель неопределённого уже цвета, с ручками, аккуратно перевязанными белой бечёвкой. Стоит и смотрит на меня совершенно ясными серо-голубыми глазами, переводя взгляд со стаканчика на рюкзак, с туфель на куртку и будто бы в душу параллельно заглянуть силится. «Либо денег сейчас попросит, либо очередной московский бедняга-сумасшедший…» — думаю я, но в глазах старика – ни намёка на безумие, а ухоженные старые ботинки опровергают любые прочие гипотезы.
— Молодой человек! – наконец изрекает старик, и мне кажется, что его поставленный театральный голос слышат все в этом переходе, — Вы меня приятно удивляете! Вы, скажу я Вам, в отличной форме, и у Вас есть вкус! Обратите внимание – цвет рюкзака прекрасно подходит к цвету туфель, а стаканчик гармонирует с курткой. Вы это нарочно?
Говорит так, словно отчитывает провинившегося школьника – строго, разделяя слова и с таким пафосом, что у любого провинциального театрального режиссёра сердце забилось бы чаще.
— Эм-м-м, но…
— Молчите! – бесцеремонно обрывает он меня, — Дайте закончить! Вы, определённо, весьма необычный человек. Вы молоды, но обладаете и опытом, и зрелостью. Впрочем, Вы и сами это прекрасно знаете!
— Эм-м-м, но…
— Молчите! – патетично, словно актёр МХАТа на сцене, он вкидывает руку и нетерпеливо закрывает глаза, — Молчите, молодой человек! Дайте же мне закончить! В Вас я чувствую глубину и обстоятельность настоящего таланта! Обучены ли вы музыке?
— Да, но…
— Тогда быстро отвечайте! Сколько знаков в фа-мажоре? Ну же!
— Один… Эм-м-м… До-диез? – я окончательно теряюсь.
— Ах, молодой человек, молодой человек! Ну какой до-диез? Вам должно быть стыдно! Си-бемоль, друг мой! Тогда сразу второй вопрос! Ля-минор?
— А в ля-миноре — до-мажор! – смеюсь я.
— В каком смысле… Ах, понимаю, понимаю. Остроумно! Играли ли Вы «Лунную сонату»?
— До «Лунной» надо дорасти, — пожимаю я плечами.
— Вам уже можно. Приходите ко мне – Вам непременно нужно освежить ваши музыкальные знания! Ну-ка, подержите мой портфель. Видите бечёвку? Это нарочно, чтобы никто не открыл мой портфель в метро!
Я беру портфель за одну ручку, он – за другую, в портфеле – лишь старая, как он сам, записная книжка, в ней – несколько распечатанных и сложенных вдвое объявлений. Он аккуратно достаёт одно и протягивает мне.
— Жду Вас в любое время!
— Благодарю Вас, я… подумаю.
— Я жду Вас, вы поняли? – Самый Странный Старик на Свете хлопает меня по плечу и медленно уходит, затем вдруг резко останавливается и оборачивается ко мне.
— Я, наконец, понял, в чём дело!.. – изрекает он с той же театральной патетикой, широко взмахнув рукой и закинув голову, от чего ушанка едва не падает на кафель подземного перехода, эхо его поставленного голоса путается в дверях метрополитена, — Всё дело в том, что Вы, молодой человек, действуете на людей крайне успокаивающе!
— Ну… Вам следовало бы рассказать об этом моей бывшей жене! – смеюсь я.
— Ах, простите, — смущается он и смотрит с серьёзностью старого профессора, — Непременно позвоните ей и скажите ей что-нибудь хорошее. Не откладывая, вот прямо сегодня!
И уходит, оставляя меня в подземном переходе у «Третьяковской». За спиной рюкзак, в левой руке – картонная чашка кофе, а в правой, будто доказательство того, что всё это мне не померещилось, сложенное вдвое объявление в виде приглашения на урок музыки.